В нашу гавань заходили корабли...
Я Мишу встретила на клубной вечериночке
Здравствуй, поседевшая любовь моя...
В нашу гавань заходили корабли,
Большие корабли из океана.
В таверне веселились моряки, ой-ли,
И пили за здоровье атамана.
В таверне шум и гам, и суета.
Пираты наслаждались танцем Мери.
Не танцы их пленили, - красота, ой-ли,
В таверне распахнулись с шумом двери.
В дверях стоял наездник молодой,
Глаза его как молнии блистали.
Наездник был красивый сам собой, ой-ли,
Пираты сразу Гарри в нем узнали.
- О Мери, он приехал, Гарри твой!
Ребята, он не наш, не с океана.
- Мы, Гарри, посчитаемся с тобой, ой-ли,
Раздался пьяный голос атамана.
И в воздухе сверкнули два ножа.
Пираты затаили все дыханье.
Все знали атамана как вождя, ой-ли,
И мастера по делу фехтованья.
Но Гарри был суров и молчалив.
Он знал, что ему Мери изменила.
Он молча защищался у перил, ой-ли,
Но Мери в этот миг его любила.
Вот с шумом повалился атаман.
- О, Мэри, - его губы прошептали.
Погиб пират, заплачет океан, ой-ли,
А кровь уже стекла с ножа у Гарри.
В нашу гавань заходили корабли,
Большие корабли из океана.
В таверне веселились моряки, ой-ли,
И пили на поминках атамана.
Девушку из маленькой таверны
Полюбил суровый капитан
За глаза пугливой дикой серны,
За улыбку, как морской туман.
Полюбил за пепельные косы,
Алых губ нетронутый коралл,
В честь которых бравые матросы
Поднимали не один бокал.
Каждый год с апрельскими ветрами.
Из далеких океанских стран
Белый бриг, наполненный дарами,
Приводил суровый капитан.
С берегов, похожих на игрушки,
Где коврами стелются луга,
Для нее скупались безделушки,
Ожерелья, кольца, жемчуга.
А она с улыбкой величавой
Принимала ласки и привет,
Но однажды гордо и лукаво
Бросила безжалостное «нет»...
Он ушел, суровый и жестокий,
Не сказав ни слова в этот миг,
А наутро в море на востоке
Далеко маячил белый бриг.
И в тот год с весенними ветрами
Из далеких океанских стран
Белый бриг, наполненный дарами,
Не привел красавец капитан.
Девушка из маленькой таверны
Целый день сидела у окна,
И глаза пугливой дикой серны
Налились слезами дополна.
И никто не понимал в июне,
Почему в заката поздний час
Девушка из маленькой таверны
Не сводила с моря грустных глаз.
И никто не понимал в июле,
Даже сам хозяин кабака:
Девушка из маленькой таверны
Бросилася в море с маяка.
А наутро бешеной волною
Труп ее был к берегу прибит,
И она с распущенной косою
На песке лежала, будто спит.
Они были верными друг другу
И погибли от сердечных ран -
Девушка из маленькой таверны
И моряк, красавец капитан.
Они стояли на корабле у борта,
Он перед ней - с протянутой рукой.
На ней - тяжелый шелк, на нем - бушлат потертый
Но взор горел надеждой и мольбой.
Припев: А море Черное ревело и стонало,
На скалы грозные взлетал за валом вал,
Как будто море чьей-то жертвы ожидало.
Стальной гигант кренился и стонал!
Он говорил ей: - Сюда взгляните, леди,
Где над волной взлетает альбатрос,
Моя любовь нас приведет к победе,
Хоть знатны вы, а я простой матрос!
Припев
Но на слова влюбленного матроса
С презреньем леди свой опустила взор.
Душа взметнулась в нем, как крылья альбатроса,
И бросил леди он в бушующий простор!
Припев
А поутру, когда всходило солнце,
В приморском кабаке один матрос рыдал,
Он пил горячий ром среди друзей веселых
И пьяным голосом кого-то призывал.
Припев: А море Черное ревело и стонало,
На скалы грозные летел за валом вал,
Как будто море новой жертвы ожидало.
Стальной гигант кренился и стонал!
Когда в море горит бирюза,
Опасайся дурного поступка.
У нее голубые глаза
И дорожная серая юбка.
Припев: Брось, моряк, не грусти,
Не зови ты на помощь норд-веста.
Эта мисс из богатой семьи,
Эта мисс ведь чужая невеста.
Увидавши ее на борту,
Капитан вылезает из рубки
И становится с трубкой во рту
Перед девушкой в серенькой юбке.
Припев
И, наружно владея собой,
Капитан к незнакомке подходит,
О поэзии грустной морской
Разговор оживленный заводит.
Припев
Говорит про оставшийся путь,
Мисс любуется морем и шлюпкой,
А он смотрит на девичью грудь
И на ножки под серенькой юбкой.
Припев
А наутро в каюте видна
Позабытая верная трубка,
И при матовом свете огня
Вся измятая серая юбка!
А как кончится рейс наконец,
Мисс уедет на берег на шлюпке,
И другой поведет под венец
Эту девушку в серенькой юбке.
Припев
И опять он стоит на борту,
Только нету в зубах верной трубки.
А в далёком британском порту
Плачет девушка в серенькой юбке!
Припев
В Кейптаунском порту
С пробоиной в борту
«Жаннета» оправляла такелаж.
Но прежде чем уйти
В далекие пути,
На берег был отпущен экипаж.
Идут, сутулятся,
Вливаясь в улицы,
И клеши новые
Ласкает бриз.
Они идут туда,
Где можно без труда
Достать себе и женщин и вина,
Где пиво пенится,
Где пить не ленятся,
Где юбки новые трещат по швам!
А ночью в тот же порт
Ворвался пароход
В сиянии своих прожекторов,
И, свой покинув борт,
Сошли гурьбою в порт
Четырнадцать французских моряков.
У них походочка -
Как в море лодочка,
А на пути у них
Таверна Кэт.
Они пришли туда,
Где можно без труда
Достать себе и женщин и вина,
Где все повенчано
С вином и женщиной,
Где юбки новые трещат по швам.
Зайдя в тот ресторан,
Увидев англичан,
Французы стали все разозлены,
И кортики достав,
Забыв морской устав,
Они дрались, как дети сатаны!
Но спор в Кейптауне
Решает браунинг,
И англичане
Начали стрелять.
Война пришла туда,
Где можно без труда
Достать себе и женщин и вина,
Где пиво пенится,
Где пить не ленятся,
И юбки новые трещат по швам.
Когда пришла заря,
В далекие моря
Отправился французский пароход.
Но не вернулись в порт
И не взошли на борт
Четырнадцать французских моряков.
Не быть им в плаваньи,
Не видеть гавани,
Их клеши новые залила кровь.
Им не ходить туда,
Где можно без труда
Достать себе и женщин и вина,
Где пиво пенится,
Где пить не ленятся,
Где юбки новые трещат по швам.
В далеком Лондоне погасли огоньки,
В далеком Лондоне все спать легли.
И только в баре, где все по паре,
Танцуют танец шеко-гали до зари.
Припев: А дрипа-пеш-пеш-пеш-пеш-пеш.
А дрипа-пульки, пульки, пульки, пульки, пульки
А дрипа-пеш-пеш-пеш-пеш-пеш,
А дрипа-пульки, пульки, пульки,
И назад.
Один мальчишечка в углу сидит,
Его девчоночка с другим кутит.
Она кокетлива, ко всем приветлива,
А он все курит, курит, курит и молчит.
Припев
Пошел на поле он, набрал букет.
А сам гадает: возьмет иль нет?
Она взяла цветы, расхохоталася
И разбросала по паркету весь букет.
Припев
Не плачь, мальчишечка, брось слезы лить,
Ведь нас девчоночек, нельзя любить.
Сегодня с этим, а завтра с третьим -
Вот так проходит наша молодая жизнь.
Припев
В далеком Лондоне погасли огоньки,
В далеком Лондоне все спать легли.
И только в баре все пьют вино,
Любовь там пропита и продана давно.
Шел парнишка по опушке,
Сам не зная куда,
По пути поймал лягушку
Около пруда.
И, открыв глаза,
Та сказала вдруг:
- Отпусти меня
Ты на волю, друг.
Припев: Требуй, что тебе надо,
Я помочь буду рада
Выполнить желания твои.
Сто желаний парня мучат,
Выбрать он не смог.
Попросил на первый случай
Золота мешок.
Парень стал богат,
Но судьбе не рад,
Деньги жизнь его
Превратили в ад.
Припев
Захотелось парню власти
Здесь, в краю родном,
В тот же день он на собраньи
Выбран королем.
И не в этом соль -
В сердце та же боль,
И идет к пруду
Молодой король.
Припев
- Здравствуй, милая лягушка,
Сердце оживи.
Вместо золота и власти
Дай ты мне любви...
И лягушка вмиг
Свой сменила лик,
Видит наш король;
Девушка стоит.
Припев: Раз любви тебе надо,
Я помочь буду рада
Выполнить желание твое.
Нашел я чудный кабачок!
Вино там стоит пятачок.
И вот сижу с рюмашкой на окне,
Не плачь, милашка, обо мне!
Будь здорова, дорогая!
Я надолго уезжаю,
И когда вернусь, не знаю,
А пока - прощай!
Прощай и друга не забудь.
Твой друг уходит в дальний путь.
К тебе я постараюсь завернуть
Как-нибудь, как-нибудь когда-нибудь!
Когда солдаты пьют вино,
Подруги ждут их все равно.
Тебе, конечно, грустно, ну и пусть!
Быть может, я еще вернусь.
Так будь здорова, дорогая...
Вернись попробуй, дорогой,
Тебя я встречу кочергой;
Таких пинков в дорогу надаю -
Забудешь песенку свою!
Мол, будь здорова, дорогая...
На берегу реки Днестра
Над быстрю рекою
Сидел угрюмый Громобой
С поникшей головою.
Старик с седою головой
Вдруг перед ним явился
И, как не странно, Громобой
Ничуть не удивился.
«О чём задумал, Громобой
Аль ты боишься ада,
Не верь ты Богу, верь ты мне,
Моя сильней награда.
Тебе дарю я кошелёк,
В нём очень много злата,
И ровно, ровно двадцать лет
Ты будешь жить богато.
Ещё дарю тебе коня,
Хрустальную карету,
В ней будет девушка одна,
На свете краше нету.
Ты будешь счастлив двадцать лет,
Я слово не нарушу.
А ровно через двадцать лет
Ты мне подаришь душу».
Недолго думал Громобой,
Не долго колебался,
Взял в руки финское перо,
И кровью расписался.
Взял в руки финское перо,
И кровью расписался
Старик с седою бородой
Тут громко рассмеялся.
«Попал, попал ты Громобой,
Попал ты к чёрту в сети,
Мы не расстанемся стобой
На том и этом свете.
На берегу реки Днестра
Над быстрою рекою
Сидел упрямый Громобой
С упавшей головою.
Я Мишу встретила на клубной вечериночке,
Картину ставили тогда «Багдадский вор»,
Глазенки карие и желтые ботиночки
Зажгли в душе моей пылающий костер.
Ах, сколько прелести дает своей походочкой,
Все говорят, что он бывалый морячок.
Когда идет, его качает, словно лодочку,
И этим самым он закидывал крючок.
Была весна, цвела сирень и пели пташечки.
Братишка с Балтики сумел кой-что забыть.
Он очень нравился хорошенькой Наташечке,
И не хотел такой кусочек упустить.
Что вы советы мне даете, словно маленькой,
Ведь для меня уже давно решен вопрос!
Оставьте, папенька, ведь мы решили с маменькой,
Что моим мужем будет с Балтики матрос.
Я Мишу встретила на клубной вечериночке.
Картину ставили тогда «Багдадский вор».
Глазенки карие и желтые ботиночки
Зажгли в душе моей пылающий костер.
Здравствуй, поседевшая любовь моя...
На Колыме, где тундра и тайга кругом,
Среди замерзших елей и болот
Тебя я встретил с твоей подругой,
Сидевших у костра вдвоем.
Шел крупный снег и падал на ресницы вам,
Вы северным сияньем увлеклись.
Я подошел к вам и подал руку,
Вы, встрепенувшись, поднялись.
И я заметил блеск твоих прекрасных глаз,
Я руку подал, предложил дружить.
Дала ты слово быть моею,
Навеки верность сохранить.
В любви и ласках время незаметно шло,
Пришла весна, и кончился твой срок.
Я провожал тебя тогда на пристань.
Мелькнул твой беленький платок.
С твоим отъездом началась болезнь моя.
Ночами я не спал и все страдал,
И проклинал я тот день разлуки,
Когда на пристани стоял.
А годы шли. Тоской себя замучил я.
Но близок встречи час, любовь моя!
По актировке, врачей путевке,
Я покидаю лагеря.
И вот я покидаю мой суровый край,
А поезд все быстрее мчит на юг.
И всю дорогу молю я Бога.
«Приди встречать меня, мой друг!»
Огни Ростова поезд повстречал в пути,
Вагон к перрону тихо подходил.
Тебя больную, совсем седую
Наш сын к вагону подводил.
Так здравствуй, поседевшая любовь моя!
Пусть кружится и падает снежок
На берег Дона, на ветки клена
И на твой заплаканный платок.
